(Елена) [древнерус. Ольга, греч. ῎Ελγα; древнесканд. Helga] (ок. 920 - 11.07.969), равноап. (пам. 11 июля, в Соборе Псковских святых, в Соборе Волынских святых) кнг. Киевская, правительница Древнерусского гос-ва (2-я пол. 40-х - нач. 60-х гг. X в.). Жена кн. Киевского Игоря, мать кн. Киевского Святослава Игоревича, бабушка кн. Киевского Ярополка Святославича и крестителя Руси равноап. кн. Киевского Владимира (Василия) Святославича.
Основные вехи жизни и деятельности О. содержатся в древнерус. предании, отразившемся в летописании и Житии, а также в византийских и немецких источниках. Летописная дата брака О. с кн. Игорем - 6411 (903/4) г. (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 29) - неправдоподобна; брак следует относить к 30-м гг. X в., скорее всего ближе к концу десятилетия. В упомянутом в том же источнике происхождении О. «от Плескова» («родомь пльсковытыни»: Лосева. 2009. С. 421) сомневаться нет причин: судя по имени, О. принадлежала к одному из скандинавских (по древнерус. терминологии, «варяжских») родов, доминировавших в ранних торговых центрах Руси.
После убийства древлянами кн. Игоря (не ранее зимы 944/5) О. возглавила управление гос-вом, проявив себя деятельным, решительным и дальновидным политиком. К главным событиям ее правления относятся усмирение древлян и последовавшие затем адм. преобразования, личное крещение и усилия по христианизации Руси.
Пространное летописное повествование о войне с древлянами (о т. н. 4 местях О. древлянам) носит признаки устной героической традиции, из к-рой можно, однако, понять, что О. упразднила у древлян княжескую власть, введя, очевидно, управление через киевских посадников, и «уставила» Древлянскую землю, т. е. учредила порядок сбора новой, более тяжкой дани, сама став ее держательницей (1/3 дани шла лично О., 2/3 - Древнерусскому гос-ву). Затем последовало «уставление» Новгородской земли, причем в рассказе о нем летописец выделил области по рекам Мсте и Луге, до той поры, очевидно, менее всего освоенные новгородскими данями. В историографии за этими мерами прочно закрепилось название «реформы Ольги», но в чем заключалась их суть, не вполне понятно. Распространенное представление о том, что О., упразднив полюдье, организовала сеть погостов - пунктов, куда свозились дани,- уязвимо, т. к. этимология термина «погостъ» показывает, что он возник именно из практики полюдья. Видимо, изменилась функция погостов, к-рые в связи с «окняжением» территорий превращались из пунктов сбора дани в места относительно стабильного присутствия княжеской администрации. В какой мере реформа затронула др. земли Руси, из летописного рассказа неясно; возможно, они продолжали сохранять прежний статус племенных территорий с собственными князьями, обязанными Киеву договорной данью.
Важным элементом политики О. была попытка христианизации княжеского семейства и социальных верхов формировавшегося государства. Ее логичным началом стало личное крещение О. во время визита в К-поль - факт, единогласно удостоверенный древнерусскими, византийскими и латинскими источниками, что радикально подрывает некогда популярную в науке т. зр., будто О. крестилась в Киеве, а в К-поль ездила уже будучи христианкой (Е. Е. Голубинский, А. А. Шахматов, Г. А. Острогорский и др.). Летописная датировка события - 6463 (955/6) г.- скорее всего неточна, если не делать маловероятного допущения о неоднократных поездках княгини в столицу Византии. В трактате визант. имп. Константина VII Багрянородного «О церемониях» (II 15) сохранилось подробное протокольное описание 2 приемов О., «архонтиссы Руси» (ἀρχόντισσα ῾Ρωσίας), в имп. дворце 9 сент. в среду и 18 окт. в воскресенье (Const. Porphyr. De cerem. II 15), что допускает 2 возможные даты приезда О. в К-поль: 946 г. (Г. Г. Литаврин, К. Цукерман) или 957 г. (А. В. Назаренко, Дж. Федерстоун). Исходя из общеисторических соображений, 2-я дата представляется более предпочтительной, т. к. в первом случае получается, что О. надолго оставила Киев сразу же после войны с древлянами. Происхождение датировки 6466 г. в части летописей новгородско-софийской группы (Новгородской IV, Новгородской Карамзинской; см.: ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 41; Т. 42. С. 37), которая была бы верной, если бы имела в виду византийский сентябрьский 957/8 г., остается невыясненной. Контекст известия о крещении О. в К-поле из визант. хроники Иоанна Скилицы (кон. XI в.) не дает надежных хронологических опор: «Супруга архонта Руси, некогда приводившего флот против ромеев, по имени Эльга, после смерти своего мужа прибыла в К-поль. Крестившись и явив свою преданность истинной вере, она была почтена по достоинству этой преданности и вернулась восвояси» (Ioannis Scylitzae. 1973. P. 240.77-81). Несмотря на то что в заголовке (быть может, вторичном) гл. II 15 трактата Константина VII Багрянородного О. именуется языческим именем - Эльга Русская (῎Ελγα ἡ ῾Ρωσένη), само описание приемов склоняет к мысли, что к тому времени княгиня была уже крещена: она не совершает обязательной проскинесы - земного поклона перед императором, а лишь слегка склоняет голову; стоит рядом с троном императрицы в ходе представления своей свиты; во время торжественного обеда жен. части посольства у императрицы сидит за имп. столом вместе с 2 зостами (ζωσταί) - ближайшими придворными дамами; удостаивается особой аудиенции во время десерта в кругу имп. семьи, имея возможность «говорить, о чем хотела»; в рус. делегации присутствует священник (хотя и не уточняется, что он сопровождает именно О.); и проч. Можно догадываться, что О. приняла крещение на Рождество Пресв. Богородицы, 8 сент., накануне 1-го приема во дворце (Федерстоун, Назаренко); менее вероятным представляется предположение о крещении на праздник Воздвижения Честного Креста - 14 сент. или накануне (А. Ю. Карпов). Христ. имя О.- Елена (в честь равноап. царицы Елены) - свидетельствует о том, что посаженными отцом и матерью княгини, как и предполагала практика «политических» крещений средневековья, стала имп. чета (супругой имп. Константина VII была Елена Лакапина). В фольклорном преломлении этот факт отразился и в летописи: император сватается к О., но та отказывает ему, т. к. уже является его духовной дочерью. Такой статус крещения предполагает, что таинство совершил К-польский патриарх в кафедральном соборе Св. Софии, как и излагает событие древнерус. предание. Возможно, именно при крещении О. сделала вклад в собор Св. Софии - «блюдо велико злато, служебное, Олгы Рускои, когда взяла дань, ходивши ко Царюграду… Во блюдѣ же Олжинѣ камень драгии, на томъ же камени написанъ Христосъ; и отъ того Христа емлютъ печати людие на все добро; у того же блюда все по верхови жемчюгомъ учинено» (оно хранилось в ризнице собора по крайней мере до разорения в 1204; см.: Книга Паломник. С. 3). Поздняя ремарка Новгородского архиеп. Антония о «дани», якобы взятой О. с греков, и состав рус. делегации в К-поле, включавший послов от многочисленных членов рода Рюриковичей (в т. ч. отдельную делегацию от кн. Святослава Игоревича), показывают, что О. собиралась не только решать церковные вопросы, но и провести переговоры по обновлению торгово-политического договора 944 г., а возможно, даже заключить династический союз, скрепив его браком юного кн. Святослава Игоревича. В целом эти переговоры, по всей видимости, оказались неудачными: на 2-м приеме суммы денежных подарков княгине и княжеским послам были существенно уменьшены, а послы кн. Святослава Игоревича и вовсе отсутствовали. Со своей стороны О. также была не удовлетворена итогами поездки, т. к. отказалась отправить в Византию «вои в помощь» (что предусматривалось договором 944 г.); летописная традиция так формулирует ее иронический ответ императору: «Аще ты рьци такоже постоиши оу мене в Почаинѣ, коже азъ в Сюду (рус. название зал. Золотой Рог под стенами К-поля.- Авт.), то тогда ти дамь» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 63). Несомненно, прямым следствием этого недовольства стало посольство О. («Елены, королевы Руси» - «Helenae reginae Rugorum») в 959 г. к герм. королю (буд. императору) Оттону I с просьбой «прислать на Русь епископа и священников» (Назаренко. 1993. С. 106, 108). Цель посольства засвидетельствована со всей определенностью независимыми друг от друга немецкми источниками - «Продолжением хроники» Регинона Прюмского и Большими Хильдесхаймскими анналами (впосл. утраченными, но отразившимися в ряде анналов XI в. т. н. херсфельдской традиции - Хильдесхаймских, Кведлинбургских, Альтайхских, Оттенбойренских, Ламперта). Трудно предполагать, чтобы в К-поле отказались участвовать в устроении на Руси начал Церкви, и потому скорее всего вопрос о церковной юрисдикции над Древнерусским гос-вом О. сделала средством политического давления на греков. Оттон I отнесся к просьбе О. со всей серьезностью, и уже на Рождество 959 г. епископом для Руси был поставлен Либуций (Libutius), монах мон-ря св. Альбана в Майнце, к-рый, однако, умер 15 февр. 961 г., так и не успев двинуться в путь. Его сменил Адальберт, монах мон-ря св. Максимина в Трире (впосл. архиепископ Магдебургский) и член королевской канцелярии; рукоположил его Гамбургско-Бременский митр. Адальдаг, по традиции обладавший с санкции папы Римского правом открывать новые епископии в землях язычников. Т. о., Русская епархия рассматривалась как миссийная (in partibus infidelium), подчиненная Гамбургской митрополии. Прибыв в 961 г. в Киев, Адальберт столкнулся там, по собственному признанию (именно он считается автором «Продолжения хроники» Регинона Прюмского), с непреодолимыми препятствиями и уже через год вынужден был вернуться. Стало ли это следствием успеха замысла О. и каких-то уступок со стороны Византии при новом имп. Романе II, или того, что именно в 960/1 г. к власти пришел возмужавший кн. Святослав Игоревич, не разделявший христ. симпатий матери (возможно, вслед. неудачи сватовства, воспринятой как оскорбление), сказать сложно. Последнее выглядит вероятнее, т. к. в анналах херсфельдской традиции неудача еп. Адальберта связывается с тем, что говорившие о желании принять христианство рус. послы, как выяснилось, «во всем солгали» (Annales Hildesheimenses. 1878. P. 22).
Отсутствие взаимопонимания между О. и сыном (и его ближайшим окружением) в вопросе христианизации должно было осложнить их отношения. Следствием стала отправка кн. Святослава Игоревича на княжение в далекий Новгород (Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989. С. 44-45). Распространенное мнение о том, что О. была только регентшей при малолетнем сыне, надо признать неоправданной модернизацией, коль скоро она выступала полноправно действовавшей правительницей по крайней мере еще в 959 г., когда Святославу не могло быть менее 16-17 лет. Очевидно, О. стремилась отсрочить вокняжение сына, чтобы успеть как можно дальше продвинуться по пути воцерковления Руси. О том, что ей удалось сделать, источники говорят скупо и в общих словах. Житийное сообщение о том, что О. по возвращении из К-поля «обиходяше всю Русьскую землю, дани и урокы льгъкы уставляющи и кумиры съкрушающи» (Лосева. 2009. С. 422), явно противопоставляет меры О.-христианки ее же уставной деятельности языческого периода, создавая даже впечатление, будто княгиня облегчала налоговое бремя с целью привлечь народ к крещению. Вряд ли подлежит сомнению тот факт, что, пригласив на Русь епископа, О. должна была построить для него в Киеве церковь, с к-рой можно было бы отождествить тот деревянный Софийский собор, что был освящен 11 мая, согласно уникальной записи в Псковском Апостоле 1307 г.: «В тъж(е) д(ь)нь с(вя)щ(е)ние с(вя)тыя Софья Кыевѣ въ лѣт(о) 6460» (ГИМ. Син. 722. Л. 166), - с утратой в годовой дате цифры единиц - очевидно, ѳ (9) (О. В. Лосева признавала дату неповрежденной, усматривая в ней подтверждение гипотезы о крещении О. в 946, однако освящение кафедрального храма мог предпринять только епископ, а его в Киеве в 952 не было). Дожила ли эта, вероятно построенная О., Софийская ц. до времен кн. Владимира Святославича и не она ли сгорела в пожаре 1017 г. (о чем сообщает весьма осведомленный саксон. хронист Титмар Мерзебургский, см.: Назаренко. 1993. С. 137, 142), доподлинно неизвестно. Однако литургически каменный Софийский собор кн. Киевского Ярослава (Георгия) Владимировича Мудрого был прямо или опосредованно преемствен по отношению к деревянной церкви О., судя по тому, что надпись на алтарной конхе собора (Пс 45. 6) являлась частью богослужебных текстов на праздник обновления К-поля 11 мая (Акентьев К. К. Мозаики киевской Св. Софии и «Слово» митр. Илариона в визант. литургическом контексте // Литургия, архитектура и искусство византийского мира. СПб., 1995. С. 80-81). В Софийском соборе «въ олтари на деснои странѣ» стоял крест, согласно преданию, принесенный О. из К-поля (Лосева. 2009. С. 422). Существует гипотеза о том, что фресковые росписи лестничных башен собора (император с гостями во время игр на ипподроме и проч.) отразили нек-рые эпизоды приема О. имп. Константином VII Багрянородным (С. А. Высоцкий; подробнее см. в разд. «Иконография»).
О к.-л. политической роли О. в период правления кн. Святослава Игоревича данных нет. Летопись представляет княгиню пребывавшей в Киеве в окружении малолетних внуков - княжичей Ярополка, Олега и Владимира Святославичей, хотя остается неясным, в какой мере она оказывала (или могла оказывать) влияние на их воспитание, как часто предполагается. Летописец отмечал, что О. выступала против масштабных военных походов сына, к-рые явно шли вразрез с ее политикой внутреннего гос. устроения. Когда в отсутствие кн. Святослава Игоревича Киев оказался в осаде печенегов (согласно датировке ПВЛ, в 968/9), княгиня обратилась к сыну с упреком: «Чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабивъ» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 67). Достаточно многочисленные сторонники политики О. позднее возобладали в правление кн. Ярополка Святославича.
О. завещала похоронить себя по христ. обряду, «бѣ бо имущи презвутеръ» (Там же. Стб. 68), послав «злато къ патриарху въ Ц(ѣ)с(а)рьградъ» (Лосева. 2009. С. 423) - очевидно, для посмертного поминовения. Вскоре после постройки Десятинной церкви Киевский кн. Владимир Святославич перенес туда тело О., «въложь въ раку дрѣвяную» (Там же. С. 423), к-рая в дальнейшем была заменена на «гробъ каменъ малъ» (Шахматов. 2014. С. 344). Где именно помещался «гробъ», в крипте или в основном объеме храма, как рака св. кн. Владимира Святославича, не уточняется.
Сложение церковного почитания О. прослеживается в течение XI-XIV вв., хотя определенная дата прославления неизвестна. Уже древнейший летописный рассказ о крещении и кончине О. (в дошедшем до нас виде сложился не позднее кон. XI в., а в основном, вероятно, еще на рубеже X и XI вв.) носит ярко выраженные агиографические черты: О. ублажается как «предътекущия кр(ьс)тьяньстѣи земли, аки деньница предъ с(ъ)лнц(е)мь», с элементами акафиста: «...мы же рцѣмъ к неи: рад(у)ися Руское познанье къ Б(ог)у… си первое вниде в ц(ѣ)с(а)р(ьс)тво н(е)б(е)сное от Руси, сию бо хвалят Рустие с(ы)н(о)ве аки началницю, ибо по см(ь)рти моляше Б(ог)а за Русь», мощи О. прославлены нетлением: «се бо вси чл(о)в(ѣ)ци прославляють видяще лежащю в тѣлѣ на многа лѣт(а)» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 68; НПЛ. С. 120). Гроб был нарочно устроен для поклонения верующих: «...на верху гроба оконце сътворено да ту видѣти тѣло блаженыя Олгы лежаще цѣло… и дивя ся чюду таковому, толико лѣт во гробѣ лежащю тѣлу не раздрушиму ся» (Шахматов. 2014. С. 344).
Уже в похвале кн. Владимиру митр. Илариона (40-е гг. XI в.) появилась богословски важная тема, объединяющая деятельность О.- «новой Елены», и св. кн. Владимира Святославича - «нового Константина»: Константин «съ материю своею Еленою кресть от Иерусалима принесъша и по всему миру своему раславъша, вѣру утвердиста, ты же с бабою твоею Ольгою принесъша крестъ от новааго Иерусалима, Константина града, и сего по всеи земли своеи поставиша, утвердиста вѣру» (Слово о законе и благодати митр. Илариона // БЛДР. 1997. Т. 1. С. 48). Однако в летописной похвале этот момент отсутствует, так же как и в похвале О. из текста «Памяти и похвалы кн. Владимиру» Иакова Мниха. К сер.- 2-й пол. XII в. следует отнести и канон О., если отождествить названного в заглавии автора Кирилла Мниха с известным гимнографом еп. Туровским свт. Кириллом II (подробнее см. в разд. «Гимнография»). Очевидно, не позднее рубежа XII и XIII вв. написан тропарь О. («Оставивши лесть идольскую»), дошедший в составе серб. нестишного Пролога 1560 г. дьяка Симона, восходящего к среднеболг. оригиналу XIII-XIV вв. (Иванова. 1999. С. 12; Павлова. 2008. С. 240). В месяцесловы память О. была внесена не ранее кон. XIV в., при этом в Евангелиях и Апостолах она, как правило, отсутствовала и позднее (Лосева. 2001. С. 90). В 1547 г. причислена к лику святой равноапостольной.
Активное строительство храмов во имя О. в России пришлось на XIX - нач. XX в. (известны посвящения О. приделов в XVII в., напр., в ц. Иоанна Златоуста в Коровниках в Ярославле), в кон. XIX - нач. XX в. возникло неск. монастырей во имя О. (в их числе Инсарский во имя святой равноапостольной княгини Ольги женский монастырь, Волговерховский во имя равноапостольной княгини Ольги женский монастырь, Ольгинский монастырь Мцхетско-Тбилисской епархии). Начиная с 90-х гг. XX в. традиция построения храмов во имя О. возобновилась.
В 1913 г. в Российской империи был учрежден знак отличия св. равноап. кнг. О., в 1988 г. Ольги, святой равноапостольной, княгини, орден РПЦ, в 1997 г. на Украине - орден кнг. Ольги 3 степеней.
Наиболее ранним памятником, посвященным О., является летописный рассказ о ней, помещенный в ПВЛ под 6463 (955) и 6477 (969) гг. (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 60-64, 67-69). Согласно гипотезе А. А. Шахматова, он основан частично на устных преданиях, частично - на древней «церковной» повести о княгине, к к-рой восходит также и Проложное Житие т. н. русской редакции (Шахматов. 1908. С. 111-118). Однако существование такой повести, по мнению А. Ю. Карпова, не имеет надежных аргументов.
Рукописная традиция Жития включает ряд проложных и пространных редакций. Старшими агиографическими текстами являются 2 краткие Проложные редакции. Одна из них, т. н. южнославянская (по классификации Карпова; древнейшая Проложная редакция в югослав. списках, по классификации Н. И. Серебрянского; 1-й вид Проложного Жития, по классификации З. А. Гриценко), встречается только в болгарских и сербских рукописях XIII-XIV вв. (известно 5 списков в составе прологов: САНУ. № 53 (Лесновский, или Станиславов пролог). Л. 242, 1330 г.; РГБ. Рум. № 319. Л. 132, XIII - нач. XIV в.; ГИМ. Хлуд. № 189, XIV в.; Б-ка Болгарской АН. № 73, XIV в.). Вероятно, редакция была создана на Руси, откуда попала в южнорус. рукописи (рус. князья в тексте называются «нашими») (Карпов. 2014. С. 161). Другая, т. н. русская редакция (по классификации Карпова; древняя редакция севернорусских списков Пролога, по мнению Серебрянского; 2-й вид Проложного Жития, по классификации Гриценко), получила широкое распространение на Руси, старшие ее списки также датируются XIII-XIV вв. (РНБ. Q. п. I. 63 (Синайский палимпсест). Л. 1-2, XIII (XIII-XIV) в.; РГАДА. Тип. № 173 (Пролог). Л. 157 об.- 158, 1-я пол. XIV в. и др.). Обе Проложные редакции во многом отличаются друг от друга по содержанию и стилистике, однако имеют общие чтения. В науке нет единого мнения о взаимоотношениях этих редакций (южнослав. редакцию считают первичной Серебрянский, Гриценко, Р. Павлова, Карпов; рус. редакцию считают первичной Б. М. Клосс, Н. И. Милютенко, Лосева). Обе редакции были созданы, по-видимому, до разорения Киева в 1240 г., поскольку в них упоминается крест О., к-рый «и доныне стоит в Святей Софии»; в рус. редакции говорится также о мощах О.: «иже и доныне видимо есть всеми русьскыми сынъми». Южнослав. редакция представляет собой «переходный» вариант от гимнографического к агиографическому тексту: его 1-я часть близка к кондаку и составлена с применением гимнографических приемов, 2-я часть напоминает икос и содержит развернутую похвалу святой. Рус. редакцию Серебрянский рассматривал как типичное Проложное Житие, к-рое было создано с привлечением летописного рассказа о святой. А. А. Пичхадзе, В. А. Ромодановская, Е. К. Ромодановская высказали предположение о том, что Житие О. в этой редакции входило в состав «Сказания о первоначальном распространении христианства на Руси», к-рое было условно выделено Д. С. Лихачёвым в составе Древнейшего летописного свода (Синайский палимпсест отражает 1-ю половину этого гипотетического сказания). Памятник может быть датирован 40-ми гг. XI в. и представляет собой одно из первых русских исторических произведений, близких также к Житиям или к произведениям учительной литературы (Лихачёв Д. С. Русские летописи и их культурно-ист. значение. М.; Л., 1947. С. 58-76).
В составе «Памяти и похвалы князю Русскому Владимиру» Иакова Мниха читается «Похвала княгине Ольге», где она выделена киноварным заголовком и имеет вставной характер. «Память и похвала князю Русскому Владимиру» существовала в полном виде к нач. XV в. (входила в утраченный сборник 1414 г., принадлежавший гр. А. И. Мусину-Пушкину), следов., «Похвала княгине Ольге» была создана раньше и, возможно, имела домонг. происхождение.
Еще одно произведение, посвященное О., «Слово о том, как крестилась Ольга», создано в кон. XIV или нач. XV в. и включено в состав Феодосиевской редакции Киево-Печерского патерика (списки выявлены Л. А. Ольшевской). Оно основано на летописном рассказе из ПВЛ и на рус. Проложном Житии.
Неск. редакций Жития появились в XVI в. и так или иначе взаимосвязаны: Краткая редакция, представленная единственным списком в составе псковского сб. РГБ. Рум. № 397. Л. 380в - 382в, сер. XVI в.; Пространная редакция, известная в 2 списках: в сб. Житий и слов РГАДА. Ф. 187 (собр. ЦГАЛИ). Оп. 1. № 41. Л. 467-475, кон. XVI в., и в составе июльского тома Царского комплекта ВМЧ (ГИМ. Син. № 182. Л. 184-186 об.), и еще одна Пространная редакция, включенная в состав «Книги степенной царского родословия». Первая и 3-я редакции были известны уже в XIX в. В частности, Житие О. в сб. РГБ. Рум. № 397 обнаружил А. Х. Востоков (Востоков. 1842. С. 601). В разных классификациях она получила разные названия: Распространенная редакция Проложного Жития (Серебрянский), Распространенная редакция 2-го вида Проложного Жития (Гриценко), Сокращенная псковская редакция (Карпов). Исследователи, обращавшиеся к редакциям в сб. РГБ. Рум. № 397 и в составе Степенной книги, указывали на первичность Краткой редакции сер. XVI в. (Голубинский. История РЦ. Т. 1. Ч. 1. С. 81. Примеч. 1; Серебрянский. 1915. Т. 1. С. 36-37). В последнее время Карпов обнаружил еще одну редакцию Жития в сб. РГАДА. Ф. 187 (собр. ЦГАЛИ). Оп. 1. № 41 и в составе июльского тома Царского комплекта ВМЧ. Исследователь предложил следующую схему взаимоотношения 3 редакций и их атрибуцию: Пространная псковская редакция в списках ВМЧ и сб. ЦГАЛИ. № 41 была написана известным псковским книжником Василием (Варлаамом) ок. 1553 г. по заказу митр. Макария для ВМЧ (список ЦГАЛИ. № 41 был дополнен вставками по рус. Проложному Житию); редакция РГБ. Рум. № 397 представляет собой ее сокращенный вариант; Сокращенная псковская редакция написана неизвестным псковским книжником на основе варианта Псковской редакции, вошедшего в ВМЧ. При создании Пространной редакции, включенной затем в Степенную книгу, священник Благовещенского собора Сильвестр использовал в качестве одного из источников Пространную псковскую редакцию Василия (Варлаама). Ее основным источником, по наблюдениям Карпова, стала «Похвала княгине Ольге» Иакова Мниха, из к-рой были дословно заимствованы значительные фрагменты текста; др. источниками послужили рус. Проложное Житие О., Житие кн. Владимира, Житие вмц. Евфимии, «Сказание об обретении Честного Креста Господня, или Житие святых Константина и Елены». Текст близок по характеру использования источников и стилистике (витиеватость, многословие, употребление житийных штампов, частые отступления от сюжета) к произведениям Василия (Варлаама). Псковская редакция содержит новые исторические сведения, к-рые, видимо, были почерпнуты из устной традиции: в тексте говорится о рождении О. в псковском с. Выбуто, о дарах княгини на строительство ц. во имя Св. Троицы.
Пространная редакция Жития О. сохранилась в 6 списках, старшие из которых датируются сер. XVI в. (Сиренов. 2007. С. 110-111). При ее создании привлекались практически все известные сочинения, посвященные святой (Околович. 2007. С. 20-40). В редакции широко представлен достоверный материал, что приближает ее к историческому повествованию. При этом в Пространной редакции, как отмечает А. В. Сиренов, есть сюжеты, не связанные непосредственно с биографией О., но в большинстве своем отраженные в монументальной живописи Кремля сер. XVI в.: в росписях Золотой палаты и галерей Архангельского собора (Сиренов. 2010. С. 80).
Время создания Пространной редакции является предметом дискуссий: на основании сообщения о «супружестве», чадах и братьях Иоанна IV Васильевича Грозного Карпов датирует текст 1556-1560 или 1561-1563 гг., тем более что известны списки 50-60-х гг. XVI в. (Карпов. 2014. С. 179). По мнению А. С. Усачёва, это сообщение не может иметь значения для установления даты создания текста, Пространная редакция была написана в 1-й пол. 50-х гг. XVI в. (Усачёв. 2006).
В Степенную книгу Пространная редакция Жития была включена с незначительной правкой, в основном в Похвальном слове, завершающем Житие (изъят отрывок с обличением охотничьих забав). Житие помещено вне граней, как пролог, и в оглавлении не отражено. В отличие от др. частей текста, оно не разделено на главы и титлы, не содержит внутритекстовых ссылок. Все это позволило Сиренову предположить, что Житие использовали в качестве источника 1-й степени и не планировали включать в Степенную книгу, куда оно вошло уже после ее написания (Сиренов. 2007. С. 385).
Об атрибуции самого текста и его редакции в составе Степенной книги у исследователей не сложилось единого мнения: на основании приписки к списку РНБ. Погод. № 744, где указано, что Житие «списано любомудрецем Селивестром прозвитером царствующаго града Москвы», и близости текстов Житий О. и кн. Владимира в Степенной книге был сделан вывод о том, что автор Жития - священник Благовещенского собора Сильвестр, один из духовников Иоанна Грозного (Коншин. 1874; Соболевский А. И. Поп Сильвестр и Домострой // ИОРЯС. 1929. Т. 2. Вып. 1. С. 196-197; Серебрянский. 1915. Т. 1. С. 41; Курукин. 1979; Сиренов. 2010. С. 71-80 и др.). Этот вывод не принимается рядом исследователей, полагающих, что Сильвестр не мог быть ни автором Пространной редакции, ни редактором текста Жития для Степенной книги, при этом составителем Степенной книги являлся благовещенский протопоп Андрей (впосл. митр. Московский Афанасий) (Васенко. 1904. С. 192-195; Усачёв. Личность составителя. 2009. С. 38-42; Он же. Сильвестр и житие. 2009. С. 246-254). Нек-рые исследователи высказывали предположение о том, что создателем редакции Жития О. для Степенной книги был Василий (Варлаам) (Неберекутина. 1994), однако его участие в работе над этим текстом и в создании Степенной книги в наст. время оспаривается (Охотникова В. И. Псковская агиография XIV-XVII вв. СПб., 2007. Т. 1. С. 121-138; Усачёв. Личность составителя. 2009. С. 34-38).
Своеобразный вариант Жития О. представлен в Псковской редакции Службы святой, написанной, вероятнее всего, Василием (Варлаамом) (либо др. псковским книжником, его современником) и известной в 2 списках кон. XVI - нач. XVII в. Этот вариант Жития образован 2-5-й стихирами и славником на литии и составлен на основе летописного рассказа о княгине в ПВЛ (Светлова. 2018; Духанина. 2019).
В кон. XVI - нач. XVII в. возникла «Особая» Проложная редакция Жития, известная в единственном списке - РГБ. Больш. № 194 (выявлена Гриценко). Особенность данной редакции - именование княгини «дщерью» некоего мифического «князя Тьмуторокана».
К Житию из Степенной книги восходит ряд редакций XVII-XVIII вв., напр., помещенная в Четьих-Минеях свящ. Иоанна Милютина (ГИМ. Син. № 807, 1646-1654 гг.). Это 1-й опыт обращения составителей Миней к тексту Степенной книги; установлено, что использовался Волковский список - черновик Степенной книги (Сиренов. 2010. С. 228-229).
В XVII в., также на основе Степенной книги, было создано укр. Житие О. (НБУВ ИР. КПЛ. № 370(155). Л. 517-522, кон. XVII - нач. XVIII в.), в к-ром исходный текст был переведен на укр. язык, сокращен и стилистически упрощен, а также дополнен нек-рыми топографическими и др. подробностями; в качестве дополнительных источников использовались Ипатьевская и Густынская летописи, Житие кн. Владимира. В жанровом отношении В. Н. Перетц характеризовала произведение как светскую повесть.
В кон. XVII в. появилась легендарная версия жизнеописания О., включенная в состав «Кроника Псковского» 1689 г. («Книга в начале первобытного мира по алфавиту») (сохр. в единственном списке: ГИМ. Забел. № 460/468(129)). Это типичный памятник поздней легендарной историографии, особенностями к-рого являются преимущественное внимание к истории Псковской земли, а также попытка вписать библейскую и отечественную историю в контекст астрологической доктрины, связанной с «Отреченной книгой Рафли», известной по редакции, созданной в Пскове в 1579 г. (Турилов А. А., Чернецов А. В. Отреченная книга Рафли // ТОДРЛ. 1985. Т. 40. С. 260-290). Житие О. занимает в «Кронике Псковском» основную часть. А. А. Турилов и А. В. Чернецов рассматривают его как цельное повествование с чертами художественного лит. произведения. Автор во многом следовал ПВЛ, хотя часть информации не совпадает с этим источником.
Житие О. в составе Степенной книги послужило основой для редакции, созданной свт. Димитрием Ростовским (том за июнь-авг., закончен в Ростове в февр. 1705), при этом текст источника подвергся значительной переработке и был дополнен материалами Синопсиса и, возможно, др. источников (Сиренов. 2010. С. 388). Впосл. этот текст в переработанном виде был включен в Синодальное издание Житий святых, переведенных на русский язык (1902-1917; неоднократно переиздавались в кон. XX-XXI в).
В настоящее время появились обобщающие работы об эволюции лит. образа О. в древнерус. письменных источниках (Бедина, Малкова, Ферро).